ул. Октябрьская (Октябрьский проспект)
Жизнь современного города представить без Октябрьского проспекта трудно, даже практически невозможно. Протянувшись на 12 километров, он прочно связал его северную и южную части, соединил новые районы с историческим центром, вокзалами и магазинами, знакомыми каждому из горожан. Его строительство, без сомнения, стало одним из самых ярких и важных событий в послевоенной истории города, а сам проспект и поныне является одним из главных его украшений. Неслучайно, встретив гостей на железнодорожном вокзале, мы «ввозим» их в город именно Октябрьским проспектом, как бы ненароком рассказывая им про цирк, диораму, ЦУМ и другие «прописанные на нём» примечательные здания.
Ещё одно свидетельство народной любви к проспекту — посвящённые ему (и только ему!) анекдоты из городской жизни. Вспомним два из них. На вопрос: «Где в Кирове теплее — на площади Лепсе или у ЦУМа?» находчивый кировчанин отвечает без запинки: «Конечно, у ЦУМа!» — «Почему?» — «Потому что, — говорит он, указывая на памятники С.М. Кирову, — на площади Лепсе Мироныч стоит в расстёгнутом пальто, а у ЦУМа он пальто уже снял». И действительно, площадь Лепсе находится в северной части города, а ЦУМ — в южной, следовательно, там «теплее». Второй анекдот возник также не без оснований. Как известно, Октябрьский проспект застраивался в 1950-1960-е годы, когда вятчане тысячами хлынули в областной центр из сёл и деревень, объявленных «неперспективными». Возможно, именно тогда и родилась язвительная шутка про танк, поставленный на постамент в глубине Октябрьского проспекта. На вопрос: «Зачем и почему именно здесь он поставлен?» намаявшиеся в коммуналках кировчане отвечали: «Ясно зачем! Мироныч у ЦУМа с протянутой рукой народ с вокзалов зазывает — приезжайте, приезжайте! А танк с другого конца проспекта поставили, чтобы никто обратно не уехал».
Конечно, это шутка, но в каждой шутке, как известно, есть доля правды. В нашем случае это также и доля протеста против того идеологического пафоса и пропагандистской трескотни, с которыми осуществлялась застройка Октябрьского проспекта — «главной городской магистрали имени Великой Октябрьской социалистической революции». Это сегодня, когда речь заходит о возвращении нашему городу и его улицам исторических названий, коммунисты говорят, что это «пустой» вопрос, так как «названия ничего не значат», и сразу начинают пугать горожан якобы связаными с переименованием «затратами». Но пример Октябьского проспекта убеждает в обратном — раньше они так совсем не считали и, не думая о затратах, бодро рапортовали о том, что к «очередной годовщине Великого Октября» на будущем проспекте снесён последний деревянный дом, после чего в нашем городе уж точно наступит новая, счастливая жизнь (см. «Кировскую правду» за 1958 год). Как будьто всё, что было раньше, — и не жизнь вовсе, а сон. Да и было ли что-то?
Да, было. И здесь нас ждет несколько открытий.
Во-первых, интересно узнать, что улица Гласисная — ровесница губернской Вятки. На плане города она впервые появилась в 1784 году и своё название получила от французского «glasis» — земляная, пологая в сторону противника насыпь впереди наружного рва укрепления (см. В.А. Любимов «Старая Вятка. Квартал за кварталом», с. 44). Эту насыпь мы можем видеть на старой фотографии Всехсвятской церкви. Существует она и сегодня — в виде пологого подъема по улице Московской к зданию Правительства области. Можно предположить, что в конце XVIII века она уже не была настоящим земляным укреплением, и название «гласис» — не более чем дань языку, на котором выражала мысли архитектурная школа тех лет. Важно другое — в последней четверти XVIII века именно здесь проходила западная граница города.
Хотя, если быть точным, то в «эпоху улицы Гласисной» эта граница проходила не по красной линии современного Октябрьского проспекта, а примерно в 50 метрах к востоку от неё — по дворам домов с чётной стороны проспекта. Кое-где мы и сегодня можем увидеть остатки той Гласисной улицы и зримо представить её точное местопложение — например, по старым деревянным домам, сохранившимся во дворе гастронома «Принто» между улицами Преображенской (совр. Энгельса) и Пятницкой (совр. Ст. Халтурина). Ещё один пример — это здание Реального училища (ныне — ТУ №8), которое многие без труда узнают на приведённом ниже снимке и которое в те годы располагалось на самом перекрестке улиц Гласисной и Спасской (совр. Дрелевского). Таким образом получается, что Октябрьский проспект не уничтожил Гласисную, а спрятал её за стройные ряды сталинских домов — эту гигантскую декорацию, призванную радовать глаза горожан, но ещё больше — высокопоставленных гостей города.
Конечно, «пограничный» статус Гласисной улицы не мог оставаться вечным, поэтому, когда в начале XX века Вятка перешагнула за glasis, эта улица получила новое имя: с 1902 года её стали именовать Санкт-Петербургской, затем Петроградской (улица вела к Петербургскому вокзалу — ныне Киров-Котласский). В 1915 году ей присвоили статус «бульвара», который также сменил несколько названий — Петроградский, Красно-Питерский, Красноленинский, Ленинградский. Сама логика развития города подсказывала, что со временем (с большевиками или без них) этой улице суждено стать одной из главных. Вполне возможно, что это могло произойти не в 1950-е годы, а раньше, но роковой для нашего города 1934 год нарушил естественный ход событий: после назначения Вятки «родиной С.М. Кирова» власть вместо освоения новых кварталов стала бесцеремонно самоутверждаться в его центральной части — ломать и рушить храмы, сносить старинные усадьбы, освобождая места для новых хозяев города — партаппаратчиков. А затем пришла война, и все силы пришлось бросить на строительство заводов, переселённых в Киров из западных областей. Так что руки дошли до бывшей Гласисной только в послевоенные годы.
Если бы наш предок мог чудесным образом перенестись из Вятки начала XX века в наши дни, то Октябрьский проспект, думается, стал бы для него одним из самых ярких впечатлений современного города. Он, наверняка, поразился бы количеству снующих по нему машин и ярким огням рекламы; порадовался бульвару и прудам у цирка, в которых каким-то непостижимым образом всё ещё сохраняется дух и образ старой Гласисной улицы; с удовлетворением отметил бы, что ещё «живы» здания Реального и Технического училищ (ныне — корпус завода «Маяк», дом №125). Но нет больше здания лютеранской церкви (кирки), построенной в 1911 году на перекрёстке Гласисной и Стефановской (совр. ул. Молодой Гвардии), обращённой новой властью в… баню и разобранной в начале 1960-х. При «переделке» Губернской больницы в загадочный Институт Красной армии погибла Скорбящебогородицкая больничная церковь. Уцелел Александровский костёл, но уничтожен Всехсвятский храм, силуэт которого так хорошо был виден с перекрёстка Гласисной и Московской. Нет больше Богословского кладбища с одноимённым храмом — главного городского погоста, на месте которого ныне — жилые дома, средняя школа №48 да Дом народного творчества (ОДНТ), где «зажигают» по-очереди то «вятские охальники», то «пузырёвские девчата». А уж остановись, спроси: «Почему проспект называется Октябрьским?» — такое услышишь… «А что — «Октябрьский» — хорошее название?! Здесь так в октябре красиво!»
Ещё более тщетно вопрошать горожан об улице Гласисной. Тем более просить перевести смысл её названия. А между тем знание «пограничного» статуса этой улицы открывает нам ещё одну тайну — тайну переименования улиц Вятки в сентябре 1918 года. На первый взгляд, в том переименовании не было никакого символического значения, никакой системы. Но это только на первый взгляд… Если знать границы города и мысленно вознестись над ним, несложно заметить, что практически вся Вятка тех лет — от Набережной до Гласиса — располагалась на одном-единственном холме, на высшей точке которого (в районе современного центра отдыха «Победа» и средней школы №22) когда-то находилась Московская башня Хлыновского Посада. Именно относительно этой «господствующей высоты» и выстраивали свои «линии обороны» большевики, захватившие город. Первый квадрат «окопов» возник 23 сентября 1918 года (в дни красного террора!) — это улицы Маркса, Энгельса, Ленина и Дрелевского (с первыми тремя все понятно, последний руководил захватом власти в Вятке). Ровно через 5 лет — день в день — 23 сентября 1923 года возник второй квадрат «окопов» — интернациональный: это улицы Карла Либкнехта, Розы Люксембург, Джона МакЛина и Льва Троцкого. Совпадение дат, скорее всего, неслучайно и свидетельствует о преемственности идеи.
Священник Александр Балыбердин, кандидат исторических наук
